- Жизнь благочиния
- Просветительский центр
- Образование
Стены древней святыни
Пыль дорожная
Московская жара осталась висеть душным облаком над горизонтом. В лицо дул свежий встречный ветерок.
Кондопога, Медвежья гора, Сегежа… Весело и равномерно постукивают колеса, мелькают невзрачные деревеньки, серые некрашеные домишки, покосившиеся сараи, старенькие глухие станции, белые опушки тонких северных березок, поросшие сочным зеленым мхом камни, болотные кочки, глубокие, холодные, синие карельские озера… Поезд быстро несет нас по тонкой цепочке насыпи.
Ласково скользят по щекам лучи вечернего солнца, важно кланяются стройные ели у вокзала. Радостный гудок, и поезд сбавляет ход. Приветливо улыбаются разносчики-продавцы, предлагая стаканчики брусники и клюквы, торгуют копченой рыбой и вареными раками; суетятся старушки, снимая с лотков горячие домашние пирожки с малиной, черникой, морошкой, творогом и изюмом. Играет парадная музыка. Как долгожданных и дорогих гостей встречает нас хлебом-солью Кемь.
А дальше автобус петляет поворотами к Рабочеостровску. Те же простые деревянные срубы, те же вереницы озер. Прозрачность высокого неба отражается их в спокойных водах. Легким перышком скользит невесомое облачко. Желтыми, рыжими, розоватыми, необычно яркими красками севера сияет закат. Разливается теплый свет, играет в прибрежных камышах, скользит по днищам перевернутых лодок.
Небольшой поселок, новенький храм у берега, улочка коттеджей для туристов и паломников. Здесь идет иная жизнь. Неторопливая размеренность сменяет суету дня. Сворачивают снасти рыбаки, пришвартовываются к берегу. Позади насущные заботы. Мимолетное дуновение вечности, спокойствие и незыблемое величие природы… Морской ветерок веет радостью какого-то светлого предчувствия. Мир и покой в душе.
Нам предстоит тихая, звездная ночь.
Утро нового дня встречает нас леденящими порывами ветра и моросью холодного дождя. Однотонной пеленой затянуто небо. Толпы туристов в дождевиках, плащ-палатках, шапках, капюшонах, платках и беретах, с зонтикамии без, с сумками, саквояжами, чемоданами, рюкзаками жмутся на узкой пристани, отворачиваясь от ветра, ожидая посадки на катер. Быстро заполняется каюта, кто-то остается на мокрой палубе. Дождь еще сильнее хлещет в стекла закрытых иллюминаторов, тепло и уют внутри и мерное покачивание по волнам действуют убаюкивающее… Нас провожают чайки.
Незадолго до прибытия выхожу на верхнюю палубу — капли стекают по лицу, но за стеной дождя вижу — стоят крепкие стены древней святыни. Зовут к себе через мглу. Ждут.
Первое знакомство
Московское лето не предвещало непогоды. Прогнозы были позитивными и ободряющими. Северный климат со смехом встретил наши легкие туфельки и тонкие платья. Натягивая на головы шелковые платочки, запахивая плотнее свои ветровки, мы с невольной завистью смотрели на рослых бородатых людей в зимних пуховиках и комбинезонах, на их высокие резиновые сапоги и теплые вязаные шапки и рукавицы.
Мягко качнулся катер, ткнулся кормой о мокрую палубу. Широкой соленой волной приветствовал нас соловецкий берег. Причал.
И вот делаем первые шаги по острову. Ливень стоит стеной. Толкаясь, бежим в автобус. Сервис поражает всех, кто здесь впервые — старенький, советских времен еще, рассчитанный на вдвое меньшее количество людей, этот «конь» вмещает всю нашу группу вместе со всеми чемоданами. Водитель утешает нас, объясняя, что лучшего транспорта на острове не найдешь, все на подобном ездят. Уже позже, исколесив немало островных дорог, понимаем причину: какие дороги, таков и транспорт. А соловецкие дороги особые, государственные, ремонтировать их запрещено. Асфальта почти нигде нет.
Запотевшие стекла заливает дождем, с протекающей крыши льет на голову. Первый поворот — и все подпрыгивают вверх. Дорога, ведущая к коттеджам, порядочно размыта ливнем и могла бы отлично посоперничать по гладкости с так называемыми «русскими горками».
Итак, мы ехали, прыгали, постукивали зубами, крепче хватаясь за поручни, чтобы не соскочить с сидения на новом повороте.
Любопытство не оставляет в покое, старательно тру окно, пытаясь разглядеть что-нибудь из того, мимо чего нас везли. С удивлением понимаю, что мы уже миновали монастырь и ближайшие поселения, дорога уходит в лес. Ее ширина вряд ли даст возможность разъехаться двум встречным автомобилям, по обеим сторонам — густые заросли высоких кустов, лес, болота. Попадающиеся путники пытаются увернуться от комьев грязи, летящих из-под наших колес…
Ободряющие слова гида:
— Вы будете жить в коттеджном комплексе всего в нескольких километрах от монастыря, и вас будут возить на завтрак! Возвращение же с экскурсий, как и прогулки в свободное время вы будете совершать пешком…
Я еще раз взглянула на дорогу, вниз. Густая темная грязь стекала в большие лужи.
Дорога петляла и прыгала.
В какой стороне остался монастырь, никто не запомнил…
* * *
Первая ночь в коттедже. Большая комната, обитая деревом. Журчание горячей воды в батарее, разливающееся в воздухе тепло. Приятно так проводить вечер в тихом уюте дома, слушая стук проливного дождя за окном. Смотреть сквозь сумерки, как пляшут густые ветви огромных елей под песню морского ветра, отбрасывая жуткие тени на мокрое стекло. Пускай непогода бушует снаружи, когда у нас сухо и тепло. Пускай завтра будет, как будет. А сейчас — лишь повторяющееся за окном — капкап…
Кап-кап, — постучалось утро. Серая пелена дождя. Неохотно собираемся в путь, одевая все самое теплое. Снаряжаемся зонтиками, спускаемся вниз, где нашу группу уже встречает вчерашний автобус. Впереди интересный день.
Доброе утро, Соловки!
Гигантские камни
Позавтракав в туристическом кафе и попрощавшись с автобусом, идем к главной святыне Большого Соловецкого острова — Спасо-Преображенскому Соловецкому монастырю. Сильный дождь, хлещущий в лицо, мешает идти, не дает поднять глаза, чтобы обозреть открывшуюся панораму.
Все собираемся под навесом Святых монастырских ворот, слушаем рассказ гида. Экскурсовод — худенькая девушка, студентка. Олеся — представилась она нам. Ветер теребит на ней зеленый платочек, развевает русую косу, выразительные жесты сопровождают ее рассказ. Летом на острове можно встретить много студентов. Будущие археологи, историки, геологи, геодезисты — они приезжают из разных концов страны, работают во время каникул экскурсоводами, исследуют местность, изучают морских животных.
Олеся показывает нам соборы: Спасо-Преображенский и Троицкий, знакомит с историей монастыря. В главном соборе идет служба. Тихонько заходим и ставим свечи, прикладываемся к мощам Преподобных. Приехали на службу группы паломников с батюшками, чинно стоят, творя молитву…
Затем посещаем палаты — трапезную, иконописную, келарскую, прячемся от надоедливого дождя. Низкие своды потолков, поддерживаемые мощными деревянными брусьями, нависают над головой. Непробиваемы беленые стены широкой трапезной. Заглядываем в маленький внутренний храм. Смотрят на нас иконы, мерцают лампадки. К трапезной примыкает несколько небольших заплесневевших от сырости помещений, где раньше хранились продукты. Одно из них специально отапливается и по сей день, чтобы мы и теперь могли увидеть его таким, каким оно было еще столетие назад: огненные раскаленные кирпичи по периметру пола обогревают помещение, в котором стоят пузатые бочки, полные зерна.
Олеся ведет нас дальше. Горячий взор ее светлых глаз, живая быстрая речь, украшенная цитатами из русских поэтов — все это зажигает в нас ответный интерес, заставляет проникнуться и вместе с ней полюбить и почувствовать всю святость и непоколебимость этого острова, монастыря, людей, чьи судьбы так или иначе навсегда остались связаны с Соловками…
Проходим сквозь валунную галерею. Поднимаемся вверх по оснащенным пушками и ядрами многоярусным башням, обозреваем виды вокруг, выглядывая в узкие стрельчатые оконца — видны потемневшие крыши поселковых домов, разноцветные лодки вдоль монастырского залива, покрытое серой пеленой море. Спускаемся в темные, сырые клети монастырских узниц. Трогаем замшелые стены, слушаем о судьбах тех, кто провел здесь в заточении многие годы.
Долго ходим по стенам и подземельям. Заходим погреться в один из храмов. При входе в него — икона. Показано на ней, как преподобные Савватий и Герман прибывают на остров и воздвигают на острове крест.
— Эта икона была обнаружена чудесным образом, — радостно делится Олеся. — Раньше это была дверь, и перед праздником святых одна женщина стала тщательно ее мыть — очень уж черная она ей показалось. Стала чистить и тут… грязная поверхность отвалилась, и открылась икона! Представляете, огромная икона святых, перед самым их праздником!
Пять веков назад эти святые — преподобные Зосима, Савватий и Герман — основали Соловецкий монастырь. Когда-то необитаемый остров, приютивший святых и освященный ими, превратился в крупнейший духовный и культурный центр, куда ежегодно стекались тысячи паломников. Холодный, заросший диким лесом, каменный остров севера стал очагом просвещения язычников на далеких окраинах России. С ним связано распространение в Поморье ремесленных знаний и грамотности, основание семи монастырей. Он обладал отличной библиотекой, огромным собранием предметов древнерусского искусства и оружия. В его вотчинах вываривали соль, добывали слюду, жемчуг, железо, ловили рыбу и морского зверя, обитель интенсивно развивала свое хозяйство и имела до сорока различных производств.
Когда-то один из первых монастырей России... А сейчас?
Остались мощные стены монастырской крепости, гигантские камни которой не сломила перемена времен. Они и по сию пору поражают приезжающих своим величием и размером. Непостижимо! Сколько неимоверного труда было вложено в создание такого чуда! И все — работа монастырской братии. Все храмы, все башни. Каждый камень, каждый выступ. Своими руками, своим трудом и с помощью Божией. Защита северных рубежей России. Неприступная твердыня. До сих пор остаются загадкой технические приемы, применявшиеся при ее строительстве.
Проводница наша заканчивает рассказ. Ветер пронизывает насквозь, леденеют руки, лицо. Стоим, разглядывая камни. Какие дикие неотесанные валуны! Многие из них по величине в несколько раз больше нас самих. Как они воздвигались? Чудом.
Секирная гора
От монастыря едем к Секирной горе. Подпрыгивает на кочках автобус, смеемся — уже привыкли. Выходим у подножия.
Упорно поднимаемся вверх, сквозь порывы ледяного дождя. Хозяин здесь — ветер. Сердито встречает он непрошенных гостей, неласково. Смотрит из-под нахмуренных бровей, вопрошает, недовольный нашим любопытством: «Зачем пришли?» Не для пустых прогулок это место. Здесь кладбище людских страданий, мучений страшных, слезами святых омытое.
Мы на горе. Одинокий холодный храм. Смотровая площадка, бескрайний дремучий лес, скиты, озера, каемка Белого моря… Лестница уходит вниз, не видно конца. Сбрасывали с нее тела расстрелянных, замученных узников, сбрасывали живых, привязанных к бревнам… Ныне воздвигнут в память о мучениках крест. Поднимаются по лестнице люди. Говорят, сколько ступенек по ней пройдешь, столько и грехов тебе отпустится.
Людские судьбы, надежды, горести. Сколько из них нашли здесь пристанище?
Ветер колышет деревья. Страшное слово — Секирка.
Морской музей
К полудню, наконец, проглянуло сквозь тучи солнышко и весело осветило монастырскую бухту. Новыми радостными красками заиграли купола, отразилось голубой водой небо. Посветлели и наши лица.
Идем по берегу к небольшой постройке, напоминающей обычный сарай. Деревянный настил ведет внутрь. Неприметное снаружи здание оказалось удивительно необычным внутри и впоследствии оставило одно из самых ярких впечатлений. Морской музей — вот где мы очутились.
Павел, как представился встретивший нас бородатый мужчина с простым широким лицом, смеющимися голубыми глазами и доброй улыбкой, оказался вовсе не профессиональным экскурсоводом. Ключник — вот как он себя назвал.
— Сегодня выходной, — извинился он перед нами. — Поэтому наши экскурсоводы не работают. А я вот расскажу вам, как сумею, о нашем музее…
И рассказал он прекрасно. Три часа, проведенные в здании, обойти которое можно за 15 минут, пролетели совершенно незаметно.
Появился музей на острове не так давно. В 90-х годах по инициативе Сергея Васильевича Морозова (историка, философа, мореплавателя и писателя, многие годы прожившего на Соловках) была создана общественная некоммерческая организация Товарищество Северного Мореходства, в которое вошли люди из различных сфер деятельности, объединенные любовью и интересом к Русскому Северу. Силами этих людей и был построен.
Небольшой, оригинально и со вкусом оформленный, вместивший в себя самые различные экспонаты, свидетельствующие о морских традициях жителей поморских деревень, Морской музей дает наглядное представление о том, чем занимались, во что верили, как жили и как охотились люди севера, как развивалось мореходство в этих краях, как зарождалось судостроение.
Недавно С.В. Морозова не стало… Но товарищество продолжает активно действовать, заниматься изучением культуры и истории Русского Севера и охраной памятников культурного наследия, развивает издательскую деятельность, мореходство, а также возрождает историческое судостроение. Мастера реконструируют, воссоздают поморские шняки, рыболовецкие ботики, деревянные корабли.
— Вот приходите завтра и сами увидите, как работают наши мастера, — приглашает Павел, показывая незаконченное судно. — Ботик будет. Два года строят уже, и еще работы предстоит много. Не сразу дело такое делается, не просто все. Здесь с душой надо, с любовью, да с молитвой. Не каждый сможет, а тот, у кого душа к делу лежит.
Теплый свет падает на свежеструганные доски будущего корабля. Смотрим старинную схему — ботик Петра I. По его подобию и строят судно. Оно еще не готово, но образ уже рождается. Каждая досочка с любовью. Каждый гвоздик с молитвой. С добрыми и светлыми мыслями. Золотыми руками русских мастеров.
Читаем высеченную на дереве надпись — «Кто в море не бывал, тот Богу не молился». Павел объясняет:
— А с этим у нас своя история связана. Одна девушка дежурила как-то на мысе Белужьем, за белухами наблюдала. Прилив был, а ее по какой-то причине унесло в обычной надувной лодке в открытое море. И понесло по волнам. Никогда она в Бога не верила, а тут легла на дно и взмолилась. Как умела, своими словами, плакала и молилась. Такое дело. Искали ее. И вот — прибило ее к берегу ветром! На берегу поймали, вытащили. Сообщили нам, привезли. Жива и невредима. Сразу в храм пошла, благодарила слезно. У каждого, видно, свой путь к Богу. С тех пор приезжает к нам часто.
Да, у каждого свой путь. У Соловков он особенный. Стоял когда-то в далеком северном море остров. Стоял веками — пустой, холодный, каменный, пока святых не прибило в ладье к берегам его. И засияли Соловки очагом горячей веры и святой молитвы.
Острова
Соловецкие острова — это целый архипелаг. На большом Соловецком острове — монастырь. А есть еще Анзер, Большой и Малый Заяцкие острова, Большая и Малая Муксалма. И их нам тоже предстоит посетить.
Катер дает свисток и выходит из монастырской бухты. Утро сегодня чудесное, тихое. Гладь воды так спокойна, что небо и монастырь отражаются в ней, как в зеркале. От катера расходится волна, вздымает пенные брызги, которые норовят долететь до нас. Чайки встревожено летят вслед, не ленятся провожать. Кидаем им хлебные крошки — ловят налету, берут с рук даже. Солнце играет в волне, пускает зайчиков. К Зайчикам мы плывем.
Эти острова называются так потому, что в старину здесь отдыхали, выбравшись на берег, морские зайцы (вид беломорских тюленей). Есть и другая версия. П.А. Флоренский писал «…ездили в монашеские времена, давно, за яйцами и потому острова, где гнездилась гага, назывались За-яицкими; впоследствии это название переделали в Заяцкие».
Климат на Заяцких островах совсем иной, чем на покрытом густым еловым лесом Соловецком острове. Заяцкие острова — совсем игрушечные, это настоящая тундра. Карликовые пляшущие карельские березки да маленький деревянный храм — вот самое высокое, что здесь есть. У храма трудятся плотники: ставят резные наличники, укрепляют ступеньки паперти, работают под куполом. Скоро храм будет восстановлен, освящен и в нем будут идти службы.
Мы путешествуем по специальной туристической тропе, узкому настилу, сходить с которого категорически запрещено. Чувствуем себя великанами, настолько здесь все низкое и небольшое. Совершенно необычные ощущения. Стоишь посреди острова, а со всех сторон видно море! Такое чувство пустынности, уединенности и в то же время простора и свободы! Повсюду камни. Древние курганы и лабиринты, причудливые символические выкладки. Низкорослая растительность, голубые лишайники, ковры шведского дерна и россыпи ягодных кустарников, усыпанные брусникой и вороникой, яркие шляпки нетронутых подосиновиков и белых, торчащие из зеленого, мягкого мха. Ходят по мху чайки. Спускаемся на каменистый, валунный берег, ловим водоросли в воде. После отлива их очень много, широких, огромных, разных. Богато ими Белое море.
На следующий день, следуя программе, держим путь на Муксалму. После недолгого просвета погода опять испортилась. К острову везет нас маленький катерок, до которой добирались пешком. 4 км ходьбы под проливным дождем, по размытой дороге, с утопающими в глубокой грязи ногами. От самого монастыря увязался с нами большой лохматый пес, радостно шлепает по лужам. Забегая вперед, оборачивается, смотрит: ну где вы там? Ждет. Экскурсовод подбадривает: еще немного — и за поворотом покажется лодочная станция. Поворотов много, но вот, наконец, и наш.
Весело взбегает пес по трапу, виляет хвостом, приглашая последовать за ним. Поднимаемся и мы. Плывем, рассекая монастырские заливы и проливы, нарушая покой вездесущих чаек. Вглядываюсь в темную воду под нами — колышутся в глубине бурые водоросли, запуталась в них розовая медуза. Пес бегает по корме, по-хозяйски вглядывается в даль, смотрит: что там у нас по курсу?
Муксалма соединена искусственной дамбой с Большим Соловецким островом. Дамба — это грандиозный каменный мост, проложенный прямо по Белому морю. В ней специально устроены три арки, через которые во время отливов и приливов проходит вода. Построен такой мост для того, чтобы стало возможным беспрепятственно перегонять по нему скот и перевозить все необходимое, так как этот остров использовался монахами как пастбище для монастырских коров и лошадей.
Муксалма покрыта невысоким лесом, а в прибрежной зоне напоминает Заяцкие острова. Но здесь нам разрешают пройтись по мху, попробовать на вкус ягоды, которые, говорят, очень полезны и богаты витаминами. Проводница дает нам полчаса «попастись», осмотреться, а сама собирает для себя какие-то травы к чаю. Потом идем за ней по лесной тропе вглубь острова, собирая по пути грибы, растущие прямо у дороги. Блестящие после дождя грибы крепкие, так и просятся в корзину. Лакомимся сладкой, спелой черникой, которой здесь море. Пес наш увидел белку, гоняет с дерева на дерево.
Лес расступается перед широкой, светлой поляной. Были здесь когда-то храм и большая ферма. Почти ничего не уцелело. Заброшенные останки деревянных полуразрушенных сараев, кирпичного здания. На месте, где стояла церковь, — крест. Под натянутой брезентовой крышей сооружен небольшой алтарь, стоит аналой с иконой. В вазе увядшие цветы. Отчего-то становится грустно… Где оно, былое величие? Пронеслась революция вихрем, ее ветер унес хрупкую красоту любви и веры людей, посеял семена вражды и ненависти на поруганную почву. На месте святого алтаря водворилась сцена театра, в келье архимандрита поселился преступник, сосланы монахи, а вместо них — заключенные «враги народа», несчастные люди, потерявшие последнюю надежду…
Поднимаю голову и вижу — смотрит с иконы Господь. Новенький иконостас покрыт свежими яркими красками. Сквозь тонкую щель брезента проник в открытые святые врата солнечный луч, заиграл на ликах святых. Потеплело и на сердце, подумалось — ведь возрождается на острове жизнь. Силами новой монашеской братии, простых русских людей и с помощью Божией восстанавливается былое.
Радостно лает пес, зовет к катеру.
Прощальный свет заходящего солнца
Вечерний теплый свет разлит по острову. Сияют кресты на храмах, розовые лучи мягко освещают церковные маковки. Золотистым светом покрыты огромные валуны монастырских стен, ярко белеют часовни. Наконец-то в воздухе ощущается лето, август! Снимаем надоевшие шапки и рукавицы, купленные в местных сувенирных лавках, расстегиваем куртки. Прошла пора холодов и дождей, в которую мы попали, сменилась ясным солнышком. Гуляют по острову приехавшие накануне туристы, фотографируют вечерние виды.
А нам пора уезжать. Мы немало успели узнать и повидать за эти дни: побывали в монастырском ботаническом саду, на Александровской горе и даче архимандрита; совершили пешую прогулку к переговорному камню; исходили узкими тропками соловецкий лес, поляны, покрытые огромными, нежными колокольчиками, послушали журчание множества ручейков и струящихся водопадов; отведали соловецкой селедочки и ухи, поморского бальзама. И, конечно же, снова и снова возвращались в Соловецкий монастырь, обходили кругом его стены, любовались видами со стороны Святого озера.
И вот нам пора в обратный путь. Отходит катер, который скоро увезет нас в Рабочеостровск, а поезд помчит в Москву. Прощальными ласковыми лучами закатного солнца озарили нас Соловки.
Смотрю на светлые купола. Каждый этап истории России ярко отразился в истории этого монастыря. Духовный центр, просвещавший язычников. Сокровищница мировой архитектуры. Непокорная обитель, гордо стоявшая во время церковного раскола. Защитник северных рубежей русской земли. Один из лучших монастырей России. Одна из самых страшных тюрем Советского Союза. И лишь теперь, спустя 70 лет после закрытия, возрождающаяся вновь святая обитель.
Суровые, светлые, святые. Тают острова, растворяясь в туманной дали. Их далекий теплый свет, озаривший на прощанье, и поныне живет в душе, призывая вернуться вновь…
Юлия Сахарова.
Об авторе:
Юлия Сахарова родилась в городе Ступино, сейчас учится на последнем курсе в МАТИ. Ее увлечения — фотография, рисование, путешествия и паломнические поездки. Недавно попробовала написать свои первые путевые заметки.